ПАРАНОЙЯ.

Пролог.

Я привык, расслабился, и был совершенно не готов к тому, что случилось. Слишком гладко всё шло до этого. Казалось, что всё уравновешено, гармонично и идеально подходит для моей конфигурации, но это оказалось не так. Так думать было ошибкой, и тем страшнее оказался удар. Сразу со всех направлений, по всем болевым точкам, по всему, что было самым дорогим для меня. Пострадали моя семья и работа, пошатнулось здоровье. Душевное равновесие было нарушено. И это было только началом, за первым ударом могли последовать другие.

Я с ужасом смотрел в будущее и понимал, что дальше будет только хуже.

Я сумел устоять в этот раз, сгладить, отвести негативные последствия страшного воздействия, но это было всё, на что я был способен. На дальнейшее сопротивление сил уже не осталось. Мне предстояло придумать новый тактический манёвр, иначе я мог проиграть, погибнуть, раствориться в собственной безнадёжности, без малейшей надежды на восстановление.

Похожая ситуация уже была.

Времени с тех пор прошло более чем достаточно, но к счастью, я ничего не забыл, такое вообще забыть невозможно.

Я помнил, что тогда мне удалось справиться. В те давние времена, я, отринув прошлое, отказавшись от самого себя, смог выиграть время, успел стать другим и вся негативная энергия, копившаяся годами, не найдя точки приложения, растворилась в пространстве и времени, не затронув меня.

Сейчас всё было иначе, я опоздал, подставился под удар, выдав себя.

Не заметил, пропустил начало, стал частью разрушения, оказался затянут в этот процесс.

Сейчас всё было намного сложнее и казалось почти безнадёжным. Я не мог, просто поменяв что-то в себе, исправить ситуацию.

Требовался абсолютно другой подход.

Процесс укоренился в нескольких аспектах моего «я», а все их одновременно изменить, без потери собственной целостности казалось невозможным.

- Полная жопа,- невольно прошептал я себе и улыбнулся.

Ситуация хоть и казалась безвыходной, но добавляла некоторой остроты, а мне всегда нравились граничные состояния. Они позволяли всё изменить, переосмыслить и начать заново. Мозг работал в форсированном режиме, страх заставлял организм вырабатывать адреналин, добавляя его в кровь.

Когда его доза стала критической, пришло понимание, а вместе с ним и убеждённость, что потеряно далеко не всё.

Пока я жив, вообще ничего не потеряно, думал я, безвыходных ситуаций не бывает и если уж мне не удаётся найти выход, я пойду искать вход.

Я взял чистый лист бумаги и написал цифру один.

Под этим пунктом должно было появится описание того с чего всё началось.

Мысленно прокручивая события своей собственной жизни, мне никак не удавалось найти пресловутую точку отсчёта. Не было ничего существенного и на первый взгляд ни одно событие не могло называться ключевым.

- Так-так,- задумавшись, бубнил я себе под нос,- попробуем иначе. Если я этого не нашёл сразу, то придётся поискать это внимательно.

И я зачеркнул на листе цифру один и написал слово «вчера».

Где-то там, под толщей прожитых дней, находилось оно – то нечто, что хотело убить меня, то, что сделало мою жизнь невыносимой, то, что я обязан был отыскать, если хочу выжить.

Мне предстояло шаг за шагом, не пропуская ничего, дойти до истоков и найти там его, найти и уничтожить, вырвать из своей жизни с корнем.

Только тогда мне удастся жить дальше спокойно, только тогда я смогу получить шанс на спасение.

Вчера.

Я написал на листе слово «вчера» и глубоко задумался.

«Возможно, тоже неверный ход. – Что значит вчера? – Какое слово мне придётся написать завтра? – Правильнее было бы сказать, день назад»

Но слово было написано, манило меня. Зачеркнуть его не поднималась рука.

Как можно зачеркнуть свой вчерашний день?

Мне казалось, что как бы я ни поступил, оно всё равно проявится перед моим мысленным взором. Мало того, засверкает, переливаясь цветами радуги, заполнит собой моё сознание, помешает связанно мыслить, будет давить на подсознание, пытаясь выдавить то, что я невольно упустил.

- Да, добавил я себе проблем,- прошептал я. – Были просто неприятности, а теперь неприятности под грузом вчерашнего дня.

А если копать дальше, осенило меня, вчерашние неприятности были бы менее ощутимы, если бы на них не накладывались проблемы дней предыдущих. А значит…, почувствовал я необычный подъём, … значит…, найдя день, где давление прошлого неощутимо, можно найти начало…

Я чувствовал, что близок.

Требовалось небольшое усилие, чтобы понять.

- Значит…,- растягивая, это слово шептал я, пытаясь дотянуться до истины. – Значит …

И понял, что спятил окончательно. – День, где давление прошлого неощутимо находится за пределами моего рождения.

Ладно, решил я, и вернулся к сверкающему слову – «Вчера».

В 7-30 утра раздался телефонный звонок и выдернул меня из сна своим мерзким перезвоном.

Дурак, успел подумать я, забыл выключить его перед сном.

Выждал паузу, надеясь, что он замолчит.

Не дождался, снял трубку.

- Да!!!

- Уважаемый клиент,- забубнил в трубку робот,- спешим напомнить вам о необходимости …

Нажал кнопку отключающую связь и, пресекая возможность повторных звонков, выключил телефон.

Пожелания банков мне были неинтересны. Я их знал. Они не совпадали с моими. От этого мне было деться некуда, но выслушивать их, меня не мог заставить никто.

Сон ушёл окончательно.

Гады, мелькнула мысль, мог бы поспать ещё 30 минут.

Завтрак, душ, 25 минут телевизионных новостей, где мне рассказали, что внешний мир тоже против меня.

Дальше я вышел в этот мир, а он словно ждал и сразу набросился на меня.

Стоило только приоткрыть дверь подъезда, Солнце резануло по глазам. Я зажмурился от яркого света, но не остановился и сделал по инерции несколько шагов, ничего не видя перед собой.

Истошный сигнал клаксона автомобиля заставил меня снова их открыть. На подъездной дорожке, я с трудом смог разглядеть какой-то чёрный седан, перегораживающий мне дорогу.

Стекло двери водителя поползло вниз.

Глаза стали привыкать и мне открылось небритое, одутловатое лицо, в чёрных солнцезащитных очках.

- Тебе что, жить надоело?- спросило лицо. – Смотри, допрыгаешься когда-нибудь. В следующий раз тормозить не буду.

Стекло поползло вверх, отсекая мой возможный ответ и автомобиль рявкнув выхлопной трубой, помчался вперёд.

Но я и не собирался отвечать. В последнее время хамство окружающих меня людей стало делом обыденным.

Проводив взглядом автомобиль, уносящий от меня странного незнакомца, я просто пошёл дальше, думая, что впредь и правда, нужно быть внимательней. Ведь и в самом деле переедет – отчего-то я поверил этому человеку.

Дальше была маршрутка, в которой водитель дал мне на десять рублей меньше сдачи и обозвал «наглым придурком», который не умеет считать деньги.

Там же мне встретилась симпатичная женщина с озабоченным бледным лицом. Она всю дорогу дремала, не могла удержать свою угловатую сумку, которая без конца сползала и больно упиралась своим острым краем в мою правую ногу.

Очередной раз, оттолкнув эту сумку от себя, я хотел сделать ей замечание но, напоровшись на её ненавидящий взгляд, промолчал.

Ещё дальше …, ещё…

Как же неудачлив и жалок, я стал…

Глядя на себя со стороны, мне даже не верилось, что всё это происходило со мной.

Я вспоминал и вспоминал череду мелких неприятностей вчерашнего дня…. Я и представить себе не мог, что их было так много. – Лужа, в которую я случайно угодил ногой, промочив левый носок и ботинок. Случайный толчок прохожего. Подвёрнутая на лестнице нога. Мужчина в метрополитене, с ужасным перегаром, оказавшийся со мной рядом. Заклинивший турникет, при входе на работу, не пустивший меня с первого раза.

Вызов к начальнику в кабинет, как только я попал в свой отдел.

Собственно, этот вызов и явился кульминацией всех предыдущих моих неприятностей.

Кто-то сглазил, сказала бы мне жена, если бы я мог ей это рассказать. Но я не мог. Прошло уже больше трёх месяцев с тех пор, как она забрала детей и уехала к матери.

Правильно сделала,- думал я,- Там им будет намного лучше. Нужно держаться подальше от таких неудачников, как я, а после моего посещения начальника – особенно.

Я хромая на правую подвёрнутую ногу, в левом ботинке хлюпало, поковылял в кабинет начальника.

Что за жизнь такая?- спрашивал я себя, прекрасно зная ответ.

Хотелось сходить в уборную, сполоснуть левый носок, пропитавшийся грязной водой, промыть ногу. Я чувствовал, как микроскопические песчинки из грязной лужи, чуть заметно царапают кожу, стараясь проникнуть глубже в моё тело. Мне, наконец, необходимо было, хотя бы просто вытряхнуть немного воды из ботинка…

Но нет, и это нельзя – некогда, думал я, нужно идти. Его величество, работодатель, не могут ждать, они слишком заняты.

- Разрешите войти?- учтиво спросил я.

- Входи, садись,- начальник указал мне на стул в метре от своего стола – Владимир…

- Палыч,- помог ему я, вспомнить своё отчество.

И тут хамство, подумал я. – Тыкает мне, словно имеет на это право. Демонстративно забыл отчество, хотя помнит наверняка – не так уж и много у нас сотрудников, а я работаю здесь почти десять лет. Пытается поставить на место – так, на всякий случай – показать, кто здесь главный.

Я сел, на указанный мне стул. Сесть и правда, хотелось, болела правая нога, чуть отвлекая меня от ненависти к этому человеку.

- Итак, Владимир Павлович,- начал он. – Насколько я знаю – он покопался в бумагах на столе, выудив одну, видимо, с моим кратким досье – вы работаете у нас уже девять лет и восемь месяцев. Через два месяца запланирован ваш очередной отпуск. Предложение нашей компании заключается в следующем – Мы предлагаем вам отгулять ваш запланированный отпуск сейчас. Компания понимает, что, несмотря на то, что отпуск в летнее время считается более предпочтительным, для вас это неожиданное предложение, наверняка у вас были свои планы и…

- Совершенно невозможно,- ответил я, прервав его, всё ещё не догадываясь, куда он клонит. – Мне сейчас отпуск не нужен.

Я представил, как сижу в своей квартире один и постепенно схожу с ума.

- Владимир Павлович, это не совсем предложение, это необходимость. Вы, конечно вправе отказаться и это вызовет у нас некоторые сложности, но поверьте мне, не более того. Я предлагаю вам, как давнему нашему сотруднику, оптимальный вариант. У других – он пошелестел бумагами на столе – такого выбора нет. Состояние дел в компании оставляют желать лучшего и многие будут просто уволены. Вы же отодвигаетесь в конец этого списка сокращений. Отгуляете отпуск, переосмыслите всё, возможно, подыщите себе новое место, возможно, ситуация изменится здесь.

Циничная сволочь, подумал я, так спокойно без всяких эмоций манипулирует людьми. – Этого в отпуск, этого уволить сразу, а кого-то, вообще трогать нельзя, лучше уволиться самому. – Везде одно и то же, задолбало.

Я почувствовал, что не могу больше находиться здесь, выслушивать этого негодяя. Мне требовалось срочно покинуть его кабинет, я начал задыхаться от злости. Да, и левая нога вызывала у меня серьёзные опасения. Похоже, думал я, эти мерзкие песчинки почти успели проникнуть внутрь.

- Ну, так как, Владимир Павлович?- спросил начальник.

- Извините, но мне необходимо это сделать,- ответил я.

Снял левый ботинок, машинально, тут же пожалев об этом, вытряхнул из него воду прямо на паркет. Снял с левой ноги носок, опять-таки машинально, чуть было его не отжал, но вовремя одумался и просто бросил его в снятый ботинок. Положил левую ногу на правую, стряхнул с оголившейся стопы и лодыжки несуществующую грязь. Успокоился и взглянул на начальника.

Оказывается, он успел встать.

Таким я его ещё не видел.

Вытаращенный испуганный взгляд, руки непроизвольно сжаты в кулаки вместе с  бумагами, о которых он, похоже, забыл. Поза, слегка сгорбленная, словно он готовился куда-то бежать, но позволяющая, при необходимости спрятаться под стол.

- Не бойтесь, я не сошёл с ума,- сказал я. – Просто ногу промочил, когда добирался на работу, понадобилось срочно принимать меры. - Что касается предложения, то я согласен, но с одним условием – Отпуск с последующим увольнением.

И я внимательно посмотрел на него.

Он, соглашаясь, кивнул головой, видимо это вписывалось в перечень возможных предложений для меня.

- Договорились,- добавил я, чувствуя, как меня распирает от гордости.

Это была маленькая, но победа. Моя, возможно, первая, победа за последние девять лет и восемь месяцев.

Я вышел из кабинета, в одном ботинке – правый я держал в руке.

Встретился с удивлённым взглядом секретаря.

Вспомнил, что необходимо написать заявления на увольнение и отпуск.

Сделал это на одном дыхании и отправился дальше, чувствуя себя абсолютно свободным.

Эйфория от победы быстро прошла.

Действительность снова набросилась на меня, отметая любые мои иллюзии.

Я понял, что моё положение стало значительно хуже – в довесок ко всему я теперь остался без работы.

Правая подвёрнутая нога всё ещё болела, левая тоже не чувствовала себя комфортно. Я хоть и постарался сделать с ней, что мог – промыл её в уборной, сполоснул грязный носок, вытер салфетками ногу и ботинок изнутри, постарался высушить всё это в сушилке для рук – тем не менее, носок и ботинок всё равно оставались влажными, а это не добавляло мне хорошего настроения.

Мало того, выйдя из конторы, я почувствовал, что мир снова ополчился на меня – плевать он хотел на мои победы.

Новый толчок в плечо с выкриком – Куда прёшь!- какого-то пьяного мужчины. Замызганная женщина, с подбитым глазом, назойливо просящая денег. Сотрудник милиции метрополитена, решивший обыскать именно меня. Женщина, с ребёнком, молча, оттолкнувшая меня, занявшая последние места моего маршрутного такси, тем самым заставив ожидать следующее почти тридцать минут.

Неприятные взгляды, реплики, не касающиеся лично меня, но режущие слух. Временами, слишком яркое солнце, а по дороге от маршрутного такси до дома – моросящий дождь.

Всё было против меня, и я старался как можно скорее вернуться домой, закрыться в своей квартире, отгородиться от мира – спастись.

Я так торопился, что забыл зайти в продуктовый магазин.

Захлопнув входную дверь, оказавшись дома в относительной безопасности, я вспомнил, что продуктов питания в квартире практически нет.

Проведя ревизию, я понял, что это было не совсем так.

В холодильнике оставалось – две сомнительного вида, просроченных сосиски, несколько яиц, засохший кусочек сыра, немного сливочного масла, полбутылки подсолнечного, запечатанная бутылка водки и початая на треть, плотно закрытая пробковой затычкой, бутылка коньяка.

Вне холодильника – четвертинка чёрного хлеба, достаточно чёрствого, но без намёка на плесень, полностью заплесневелый батон, который тут же оказался в помойном ведре. Треть упаковки макарон, с десяток пакетиков чая, немного сахара, восемь картофелин, несколько луковиц, маленькая упаковка печенья, лежащая на верхней полке кухонного шкафа с незапамятных времён.

Всё.

Но для меня это казалось вполне достаточным чтобы, не выходя из дома продержаться несколько дней.

Спустя пятнадцать минут, я уже сидел за кухонным столом, пил чай, закусывая его найденным печеньем – если не обращать внимания на то, что оно казалось несколько влажным, вполне ещё неплохого на вкус.

Затем я взял початую бутылку коньяка, стакан, перешёл в комнату, включил телевизор,  не спеша пил коньяк, пытаясь добиться отрешённого состояния.

Часа через полтора, когда бутылка опустела ещё на треть, мне это почти удалось.

Проблемы перешли на второй план, и появился аппетит.

Я вернулся на кухню и решил перекусить.

Как следует, прожарил просроченные сосиски, считая, что выпитый алкоголь убьёт всю инфекцию, которую прожарить не удалось. Залил их двумя из четырёх оставшихся яиц. Получилась замечательная яичница глазунья.

С кусочком чёрного хлеба, было даже вкусно.

Вернулся в комнату к телевизору и коньяку.

В какой-то момент заснул.

В три часа ночи проснулся, расправил кровать и лёг по-человечески.

Утром, уже сегодня, встал в семь часов.

Отнёс на кухню стакан и бутылку коньяка, в которой оставалось ещё грамм пятьдесят.

Вспомнил, что торопиться некуда.

Вспомнил свой вчерашний день, своё посещение кабинета начальника, о том, что учудил там вчера и как потом писал заявления.

И тут накатило.

Я понял, всю безысходность своего положения.

- Чёрт! О чём я думал вчера!?- Дурак!- невольно вскрикнул я.

Невыносимая тоска набросилась на меня.

Я выплеснул остатки коньяка и выпил их залпом.

Это не поможет, решил я.

Открыл холодильник и достал водку. Сорвал пробку и наполнил сразу полстакана.

Нужно будет закусить, понял я.

Очистил одну луковицу, порезал её дольками, достал кусок хлеба.

Выпил, занюхал, закусил.

Закрыл глаза, прислушиваясь к своему состоянию.

Тоска никуда не ушла, но появилось и кое-что ещё…

 - Полная жопа,- невольно прошептал я себе и улыбнулся.

 Ситуация хоть и казалась безвыходной, но добавляла некоторой остроты и я почувствовал, что какой-то частью себя, мне очень нравятся граничные состояния.

Ничего не потеряно, решил я, сейчас проанализирую происходящее и решение, возможно, отыщется.

Взял чистый лист бумаги и написал слово «Вчера».

***

 Я провёл своего героя по кругу, пытаясь осознать своё собственное состояние, но этот один, пусть даже и несколько перенасыщенный событиями его день, не добавил мне понимания.

То нечто, что желало моей гибели, всё ещё скрывалось под толщей прожитых дней, и оно никуда не ушло. Моя хитрость – создать нагромождение чуть преувеличенных событий, заинтриговать, выманить, заставить проявиться, обозначить себя – не увенчалась успехом.

Оно притаилось, по-прежнему, выжидая удобный момент, мечтая нанести новый удар.

Мне требовалось срочно его найти, понять, что оно такое ...

Времени, я чувствовал, было в обрез.

Требовалось незамедлительно продолжать поиски, и я на листе бумаги под словом «Вчера» написал «Прошлая неделя».

Я снова глубоко задумался.

Предыдущий подход к анализу ситуации, действительно, никуда не годился. Какой смысл усиливать неприятности? – Испугаться сильней? – Подстегнуть интуицию? – Выделить при помощи дополнительных эмоций то или иное событие из временного отрезка?

Чушь!

Я совершенно не испугался, эмоций не добавилось, а опасения, как и предчувствие чего-то неотвратимого, сохранились, воздействуя на меня, с прежней интенсивностью.

Можно сказать, что я напрасно потратил время, разбирая, таким образом, вчерашний день. Мало того, акцентируя внимание на непосредственно, неприятностях, я, возможно, упустил то, что было между ними.

- Чёрт!- невольно выругался я. – Похоже, придётся пересмотреть и вчерашний день тоже.

Я быстренько пробежался по уже написанному.

Мелкие неприятности не в счёт – были, не были – неважно.  Те, что покрупней, включая увольнение, я почти не менял. Правую ногу подвернул – было. Увольнение – было, правда, без демонстративного снятия ботинка в кабинете начальника – просто и обыденно. Вызвали, сообщили, что попал под сокращение штатов, попросили написать заявление и на выход. Что я и сделал. Спокойно и без истерик, но ботинок снять хотелось, я ведь и в самом деле промочил ногу, когда вышел из метро…

Этот момент…, вспоминал я.

Появилось желание, остановится на нём подробнее.

Был там один забавный эпизод, о котором я не хотел вспоминать.

Неоднозначная ситуация, характеризующая меня, как неуравновешенного, странного, если не сказать больше, человека.

Но вспоминать, так вспоминать, необходимо быть последовательным,- решил я.

Итак, в метро я оказался почти прижат к мужчине с жутким перегаром. От его дыхания – смеси какой-то кислятины и дешёвого вина, я с огромным трудом избавился, только выйдя на поверхность.

Дальше был подземный переход и подвёрнутая на лестнице нога.

Было больно, но боль быстро прошла и, пройдя, слегка хромая по переходу, я практически о ней забыл. Правда, чуть позже она снова дала о себе знать …

- Так, стоп,- мысленно сказал себе я. – Не отвлекаться, так я до этой лужи, вообще не доберусь.

Я прошёл по переходу, вышел на тротуар. Может быть, немного хромая на правую ногу, но она почти не беспокоила. Оставалось метров триста прямого участка пути до офисного здания, где располагалась моя контора, и их я хотел пройти пешком.

Солнце спряталось за облаками, жарко не было, дождь ещё только собирался помешать моему продвижению.

Идти было комфортно.

Я задумался и шёл на автопилоте, обдумывая продолжение своего нового рассказа.

У рассказа, как мне казалось, был интересный сюжет.

Своего рода, отражение в отражении.

Рассказ о писателе – копии меня, можно сказать, зеркальном отражении, пишущем рассказ, в котором события закручиваются вокруг писателя, а с некоторой натяжкой можно представить, что вокруг меня.

Этакий рассказ в рассказе о самом себе, написанный зеркальным двойником. – Мозг сломаешь, но в тот момент мне очень нравилась эта идея. Да, что там нравилась, она завладела мной полностью. Я шёл, ничего не видя и не слыша вокруг, полностью погружённый в себя.

Рассказ пока не имел постоянного названия, но основная сюжетная линия почти сложилась.

Детективный сюжет.

Зверские и бессмысленные серийные убийства, которые никак не могут раскрыть самые опытные полицейские города. 

А всё дело в том, что по задумке автора – моего отражения – писателя из рассказа – и, в конечном счёте, меня самого – преступник был пришелец. Хотя он и выглядел, как человек, да, возможно он и был человек, но только не с нашей планеты и принадлежал цивилизации значительно более древней, чем цивилизация Земли. Был умнее и сильнее любого из нас, опытнее, коварнее.

Какие цели ставил? За что ненавидел нас? Что добивался, совершая ужасные преступления? – сказать невозможно.

Было невозможно.

Я на тот момент это ещё не придумал.

Именно это я и обдумывал пока шёл от подземного перехода к офису.

Толком придумать ничего не успел, но, возможно, из-за пасмурной погоды, решил, что этот межгалактический монстр будет носить серый плащ, делающий его незаметным среди серых стен, что он будет ходить, задумавшись, не поднимая головы, пряча взгляд своих серых хитрых глаз. Решил, что у него не будет никаких очков, перстней, модных причёсок, татуировок, вообще, никаких особых примет –  с виду, он должен казаться обычным ничем не примечательным человеком, которого случайно не заметишь, а если и обратишь внимание – не заподозришь ни в чём.

Так вот, я шёл, размышлял и чуть не столкнулся с человеком в сером плаще.

Сделал шаг в сторону и угодил в лужу левой ногой.

Надо признаться, что я жутко перепугался в первый момент.

Ещё бы…

Я слишком глубоко погрузился в свою историю, а в ней, по моей задумке, этот вымышленный персонаж, получился у писателя из рассказа настолько живой, что ожил на самом деле.

Мало того, он, каким-то образом понял, что он персонаж. Узнал о своём авторе и начал на него охоту, ведь только автор знал о нём всё и, с точки зрения этого жуткого преступника, каким-то образом мог на него воздействовать.

История, возможно и не нова – где-то когда-то я уже слышал или читал об оживших персонажах книг, но меня интриговало в этой истории другое – зеркальные отражения. Мне хотелось испытать на себе, почувствовать, отражённые в зеркале восприятия, чувства моего главного героя.

Такая вот запутанная и совершенно невероятная история, которая помогла мне промочить левый ботинок.

Когда мой, первый страх прошёл, а я вынырнул из своего воображаемого мира, я, несмотря на все свои неприятности, даже улыбнулся. Оглянулся назад и в радиусе метров десяти, вообще, никого не увидел, но даже нисколько не удивился этому обстоятельству.

Справа располагался бизнес центр, и человек в сером плаще вполне мог успеть войти в него.

Мне же бояться было нечего – я сам придумал свою историю, я же мог и закончить её в любой момент. Я мог делать с супер преступником в сером плаще, что угодно.

В том придуманном мною мире я был творец.

Зато в этом …, грустно подумал я, пытаясь подобрать нейтральное сравнение. – Не подобрал и просто отправился дальше на работу.

Там, за исключением мелких несущественных деталей и эпизода, в кабинете начальника о котором я уже упоминал, всё совпадало.

Я снова ухмыльнулся.

Пришла мысль, что неплохо было бы найти причину своих бед в своём рассказе. Можно было бы сесть, быстренько всё исправить, и жить дальше спокойно, так, как нравится.

А люди потом скажут, представил я: - Живёт как по писанному…

Опять меня понесло, остановил свой поток мыслей я, взглянул на лист бумаги перед собой, на котором, некоторое время назад появилось словосочетание «прошлая неделя».

Прошлая неделя.  

Я тупо смотрел на этот лист, и в который уже раз не знал с чего начать.

Целая неделя, семь долгих дней, сотни мелких неприятностей, похожих одна на другую и ничего существенного на первый взгляд.

Полное однообразие.

Какое-то кружение на месте, глупый ритуал, повторяемый многократно.

Проснулся, умылся, завтрак под включённый телевизор.

Дорога на работу, где обязательно происходит какая-то мелкая гадость, почти такая же как и вчера.

Позавчера – сломалась маршрутка, и пришлось идти до ближайшей остановки пешком. Пока я шёл, проносящийся мимо автомобиль окатил меня грязной водой. Остальные увернулись, мне же досталось прилично – светлая рубаха и брюки оказались грязными. Пришлось искать общественную уборную. На ближайшей бензоколонке я её нашёл, но потратил время, опоздал на работу и выслушал выговор начальника отдела.

За день до этого, встретил симпатичную девушку, улыбнувшуюся мне, но при попытке заговорить, был послан отборным матом. Оказалось, что она улыбалась вовсе и не мне.

Ещё раньше потерял кошелёк, а до этого, проспал свою остановку, уехал до кольца и тоже опоздал.

Нечто похожее происходило и по дороге обратно.

Хватало неприятных моментов и на самой работе.

Кроме того, произошло множество неприятных мелочей – бессчётное количество косых ненавидящих взглядов, сотни бесцеремонных наглых или фамильярных обращений на «ты». Невнимательность продавцов в магазинах. Громкие звуки, мерзкие запахи, преследующие меня время от времени.

Спасало от этого только одно.

Когда всё это становилось невыносимым, я погружался в свою историю про инопланетного преступника – убийцу, представлял, как становлюсь незадачливым писателем, вдохнувшим в этого монстра жизнь. Как спасаюсь от него, какие ловушки, расставленные им, обхожу, пробую просчитать его следующие шаги.

Это отвлекало, и действительность отступала.

Это было настоящим развлечением, отдушиной для серых будней, альтернативной реальностью, которую я придумал себе...

Шестой и седьмой день назад были выходные и ничего плохого, на первый взгляд, не произошло, вспоминал я.- Правда, я никуда и не выходил. Все выходные просидел дома.

В субботу на два часа отключали горячую воду, а в воскресенье подгорела яичница, которую я готовил себе на завтрак, но это, как говорится – мелочи жизни и неприятностями можно считать с большой натяжкой, как нельзя подвести под эту категорию и моё состояние тех дней.

В субботу мной овладела тоска.

Бесконечная и неконтролируемая.

Ненависть к самому себе, иногда, уступающая место жалости.

Сижу, один как идиот, думал я. – Никому не нужен – Ни жене, ни детям, да и себе, если разобраться тоже. Работа отстой, всё остальное ещё хуже. Творчество забросил, не вижу смысла ни в чём, ничего не хочу, на звонки друзей не отвечаю. И они, размышлял я, практически, перестали звонить.

Вот возьму и нажрусь, решил я.

Жахну сразу целый стакан, залью свою тоску, а надо будет – добавлю ещё, до полной отключки.

С этими мыслями я решительно направился к холодильнику, но, не добравшись до кухни остановился.

Я передумал.

И передумать меня заставило сразу два обстоятельства.

Во-первых, перед моим мысленным взором, внезапно встала картина – цикл событий, начало которых, когда-то спровоцировало нечто, очень похожее на моё теперешнее состояние. – Я решительно иду к холодильнику, достаю бутылку водки, наливаю целый стакан, выпиваю. Жду несколько минут, наливаю ещё, снова пью. Засыпаю прямо за кухонным столом. Просыпаюсь, одеваюсь, иду в магазин, покупаю водку, возвращаюсь, снова пью.

Раз за разом.

Запой.

Страшный, многодневный.

Потеря всего – работы, любимой девушки, некоторых друзей, уважения окружающих и своего собственного уважения к самому себе.

За эти дни запоя произошло слишком многое, что могло и отчасти изменило меня.

Это случилось давно.

Много лет назад.

За эти годы я научился справляться со своими слабостями.

Я не бросил пить, делал это время от времени. Всё-таки это прекрасный способ ухода от проблем, но научился себя контролировать, и я действительно изменился. – В лучшую ли сторону? – Не знаю.

Но я никогда больше не позволял брать алкоголю над собой верх.

Моя любимая девушка вернулась и стала моей женой.

Появилась новая работа.

Кто-то из друзей не вернулся никогда.

Уважение к себе никогда не будет прежним.

А состояние – то моё состояние бесконечной, неконтролируемой тоски – с тех пор больше не возвращалось.

Не возвращалось до субботы семь дней назад.

Я остановился вовремя.

Почувствовав приближение того состояния, я интуитивно прервал свой порыв, задумался, и понял, что со мной.  Это был полный упадок духовных и нравственных сил, при достаточном уровне физических. Разобравшись, я передумал.

Наложить на комплекс своих текущих проблем, проблемы прошлых лет, от которых удалось избавиться  с огромным трудом, было бы глупо.

И это было, во-первых.

Во-вторых, находясь на самом дне своей нравственности, потеряв на мгновение нить, связывающую меня с душой, я придумал своего, пришельца - убийцу.

В тот первый момент его рождения, он нужен был лишь для одного.

Я мечтал, что он придёт и прервёт мои мучения и будет достаточно неуловим, чтобы не сомневаться в неизбежности конца.

Всю оставшуюся субботу я думал об этом, а в воскресенье сложился сюжет. – Потерянный писатель сочиняет рассказ, отдаёт воображаемому инопланетному преступнику часть своей души и этим, сам того не желая, дарует ему в нашем реальном мире жизнь.

Межгалактический монстр, вместо чувства благодарности – он вообще, не знает, что это такое – испытывает к писателю лютую ненависть и начинает на него охоту.

Однажды, писатель сталкивается с ним, умудряется выжить и понимает, что совсем не готов умереть, старается из последних сил избежать этой возможности и ускользает, и ускользает из его ловушек.

В конце этой истории, несмотря на то, что логика пришельца не ясна, что он гораздо умнее и коварнее любого человека, главный герой – писатель, поднявшись над самим собой, должен, по моей задумке победить страшного монстра. Стать самодостаточным, способным справиться с любыми жизненными проблемами.

В конце рассказа, поставив точку, писатель обретает целостность, а пришелец – убийца, исчезает без следа.

Как? – Трудно сказать. Может быть, как фантом, растворяется в воздухе, а может быть, пространство открывает проход в его измерение или…

Впрочем, рассказ только начат, а я придумал далеко не всё.

История продолжается.

И она, как это ни странно,  помогает мне справиться с неприятностями. По крайней мере, с их эмоциональной составляющей.

Пришелец убийца.

Маленькая тусклая неухоженная комната в коммунальной квартире. Ободранные выцветшие обои, рисунок которых, угадывается с трудом. Серый потолок в жёлтых пятнах от многочисленных протечек, с отвалившейся штукатуркой в некоторых местах, нависающий над затёртым почти до дыр почерневшим паркетом и человеком, сидящим за старым письменным столом.

Это он, наш главный герой, пишущий свой рассказ обо мне.

У него нет ничего.

Стул, этот письменный стол, старый шкаф с несколькими сменами белья и какой-то одеждой. Кровать со скрипучим продавленным пружинным матрасом, которую, последнее время, с ним не делит никто.

Он сидит, не поднимая головы, строчит что-то в своём ноутбуке. Выглядит задумчивым, но не несчастным. Похоже, то, что он делает, увлекает его целиком.

Спрашивать его об этом бесполезно – ничего не увидит и не услышит, но нам с вами это и не требуется, мы знаем и так. – Он пишет свой новый рассказ «Пришелец - убийца».

Рассказ ведёт его по закоулкам сознания.

Писатель следует за ним по тёмным переходам.

Он и знать не знает, что его история, уже опережает его на шаг.

Убийца страшен, но это не бросается в глаза.

Протёртые джинсы, кроссовки, толстовка, с накинутым на голову капюшоном, ускользающий взгляд.

Он его прячет.

Именно, взгляд позволил бы нам распознать его сущность. Взгляд, пронизывающих, ненавидящих, мёртвых глаз.

Идёт, следуя за повествованием писателя, ищет новую жертву и уже, почти готов ослабить его контроль. Этот монстр почти осознал себя, почти освободился и очень скоро сможет уничтожить своего создателя.

А писатель просто сидит.

Отрешенно пишет, перебирая мрачные струны души, вкладывая в этого монстра всю боль на какую способен, сам становясь другим, воплощаясь в него, способный с его помощью сделать то, что хотел с самого начала – убить себя.

Завязка, новая жертва, ещё, ещё одна….

Строки ложатся на бумагу нескончаемой чередой.

… Полиция сбилась с ног…

… Страх с наступлением ночи заставляет жителей города прятаться в своих домах.

Каждая ночь – новая жертва.

Круг сужается….

Писатель сам своей рукой обрисовал этот сжимающийся круг.

Безумная улыбка сияет на его лице, он знает, что развязка близка.

День, два, три…

Он знает, что скоро убийца придёт и к нему, а спрятаться невозможно.

Именно он его главная цель.

Писатель снова безумно улыбается и ждёт.

Он тоже почти готов и знает, что это неизбежно.

Не знает он лишь одного, сможет ли он противостоять, выдержать взгляд мёртвых глаз.

***

Неделю назад при помощи безумного писателя, родилась эта история, ожила, захватила меня, помешала скатиться в пучину безумия самому. Не дала повторить прошлых ошибок, помогла, не наделать новых.

Неприятности никуда не ушли, но оказались значительно слабей, в эмоциональном смысле, чем можно было представить.

Оно и понятно.

Неприятности словно в зеркале отразились в восприятии моего двойника и, затухая, вернулись обратно.

Ровно неделю назад я очертил свой круг, надеясь найти внутри этого круга то, что мечтало убить меня, то, что желало, требовало моей погибели. То, что укоренившись в нескольких аспектах моего «я», невозможно изъять без потери целостности.

Круг сузился, сжался до маленькой комнаты со старым письменным столом, и там, это нечто проявило себя в полной мере …

***

Стук в дверь.

Человек за письменным столом медленно поворачивает голову.

Он знает, кто стучит в его дверь, как знает, что страшный убийца, его собственное творение готов войти и положить конец этой истории.

- Открыто,- говорит писатель.

Ему нет смысла прятаться. Он тоже знает, что истории конец.

Дверь открывается.

За порогом, действительно он – жестокий пришелец - убийца.

Те же джинсы, кроссовки, толстовка с накинутым на голову капюшоном, только теперь, поверх неё ещё и серый плащ.

Он больше не прячет своих глаз. Смотрит на писателя в упор своим мёртвым, немигающим взглядом, пытаясь вызвать у того страх.

Но страха нет.

Писатель выдерживает взгляд страшных глаз и выигрывает эту немую дуэль.

Отворачивается от входной двери, вновь склоняясь над ноутбуком.

Убийца, в последнем рывке пытается дотянуться до своего творца….

Но где уж ему…. 

Писатель успевает поставить точку в повествовании.

Тут же, что-то меняется.

Безжалостный убийца падает на почерневший паркет.

Его очертания тают, но мы ещё можем увидеть его силуэт, тусклый застывший взгляд, поднятых к небу глаз, лицо, побледневшее, и о ужас…, да, оно же, точная копия лица нашего писателя.

Как такое возможно? – Спросите вы.

Всё просто,- отвечу я.

Так и должно быть!

Ведь наш писатель, сам отдал этому пришельцу часть своей души, и это, практически сразу, проявилось в его внешних признаках.

А что же дальше? – Неужели это всё?

Не хочется расстраивать, но, да. Здесь, это всё.

История окончена.

Монстр повержен.

На короткое время писатель обрёл свою целостность, стал самодостаточен и готов двигаться вперёд.

Но вот куда?

Трудно сказать, но я уже вижу, как новый приступ страшного недуга зарождается в глубине его сознания, распространяется дальше, до подсознания, касается его души.

Самодостаточность уходит на второй план.

Целостность дробится на составляющие.

И вот он уже видит всё вокруг иначе и сам уже готов стать другим.

Что будет на этот раз?

Быть может, любовь?

Мир творчества писателя безграничен.   

Настолько – насколько безграничен он сам.